Если исходить из исторической динамики за период интенсивных глобализационных процессов (то есть за XX век), то радоваться вхождению России в круг ведущих экономик, о чем заявлено в Президентском послании-2007, – несколько странно. Следовало бы, скорее, огорчаться, что страна до сих пор, несмотря на рост производства в последние годы, балансирует на грани первой и второй десятки мировых экономик, что является беспрецедентно низким для России показателем. Причины, по которым восстановление нормального потенциала страны происходит столь медленно, а фактически тормозится, многообразны – однако, наиболее существенные из них суммируются в том факте, что до сих пор основная часть финансовых ресурсов, получаемых государством в виде бюджетных доходов, искусственно выводится из отечественной экономики, не инвестируется в нее.

Вплоть до 2007 года проводится политика целенаправленного обескровливания российского хозяйства и социальной сферы – если бы не эта политика, должен был бы начаться бурный рост. Поначалу даже скромные нацпроекты вызывали протесты и осуждение со стороны защитников макроэкономической стерильности. Сегодня же речь идет о гораздо более масштабных вещах. Рост в некотором смысле противоположен стабильности, при благоприятной обстановке рост становится естественным, а стабильность – ценностью отрицательного, пассивного состояния, запирания созидательных сил нации. Именно в этом гибельном состоянии запертых сил мы находились последние годы, находимся и в настоящий момент.

В 2003–2007 годах России было нужно не «устойчивое развитие» экономики (настолько «устойчивое», что оно мало чем отличалось от стояния на месте) – а развитие прорывное, инновационное и прогрессивное. Обладающий реальной стратегической и финансовой властью блок в правительстве искусственно ограничивал эти возможности России, пугая диспропорциями, макроэкономическими опасностями и рисками. Эти же люди (Греф, Кудрин, Зурабов, Фурсенко) возглавляют текущую практическую политику и до сих пор – дело не просто в кадрах, дело в системе, которая воспроизводит себя и продолжает сдерживать возвращение государства к традиционным для России расширенным полномочиям и функциям в деле социально-экономического развития.

Для этой команды государство не является субъектом, который вправе брать на себя риски за инвестиционные программы. Греф и его единомышленники мыслят государство в качестве рамочного куратора, неквалифицированного в плане развития и воспроизводства хозяйственной активности. Все риски должны брать на себя бизнес и общество. А государство самоустраняется от ответственности – оно может лишь призывать к ответственности других. Такое государство не считает себя обязанным выращивать новую управленческую элиту, уповая на то, что рынок и общество создадут все сами по мере того, как государство будет освобождать им место. В результате даже скромный госзаказ формируется не творчески, а конкурсы на его исполнение проводятся формально и безответственно.

 

НОВАЯ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ: ПРЕДЛОЖЕНИЯ И ФАКТЫ

Казалось бы, сейчас ситуация радикально меняется, намечается решительный индустриальный прорыв. Так, в Президентском послании-2007 прямо сказано, что «сегодня характер экономических задач требует корректировки функций и структуры Стабилизационного фонда», подтверждено, что нефтегазовые доходы распределятся в трех фондах, из которых лишь один (Резервный фонд) унаследует от грефовского Стабфонда его основные функции: минимизацию рисков в случае резкого падения мировых цен на энергоносители и борьбу с инфляцией. Прямо обозначены огромные инвестиции в целый ряд отраслей национального хозяйства.

Несомненно, верным ходом со стороны Путина стало объявление о взятии государством на себя основных расходов по ЖКХ, ремонту аварийного жилищного фонда и началу расселения в масштабах всей нации. Лишь активная госполитика в области строительства жилья способна создать в современной России условия для индустриального и технологического прорыва. Этим заявлением Путин снял многолетнюю зубодробительную тему о реформе ЖКХ и о формировании слоя собственников жилья, которые в логике наших «ночных сторожей» и аптечных магнатов, должны из собственного кармана оплачивать все статьи коммунальных расходов, включая даже городскую и поселковую инфраструктуру.

Казалось бы, теперь, когда значительная часть средств Стабфонда будет направлена на социальные программы, на наполнение и развитие пенсионной системы, все поборники «диктатуры развития» могут быть удовлетворены. Однако, в Послании продолжают проскальзывать грефовские нотки, продолжает проступать философия «ночного сторожа». Даже когда речь идет о Фонде национального благосостояния, финансировании так называемых «институтов развития» (Банка развития, Инвестиционного фонда, Российской венчурной компании и др.), Президент строго оговаривает: «Бюджетные средства должны здесь стать не главным источником, а прежде всего – катализатором для частных инвестиций. Вкладывая бюджетные средства в экономику, государство должно лишь «подставить плечо» – там, где риски для частных инвесторов пока еще слишком высоки».

Тем не менее, цифры впечатляют. Новая электрификация страны (включающая строительство нескольких десятков атомных и гидроэлектростанций) потребует инвестиций порядка триллиона рублей в год – и это как минимум в течение 12 лет. Значительные инвестиции направляются в развитие транспорта, включая воссоздание сети аэропортов и строительство второй линии Волго-Донского канала, развитие авиастроения, судостроения, переработки сырья. Отдельным блоком в Послании были выделены ассигнования на поддержку фундаментальных и прикладных научных исследований, из которых на первом месте оказались нанотехнологии (на их развитие Путин предложил выделить не менее 180 млрд рублей: «еще одно, сопоставимое с общим финансированием науки, направление»).

Серьезность намерений власти подтверждает и проект трехлетнего федерального бюджета, согласно которому реализация положений Послания по всем главным направлениям начнется в 2008 году.

 

РОССИЮ ПОДЛАТАЮТ. И ЭТО ВСЕ?

Сейчас, по состоянию на весну 2007 года, уже понятно, что Путин осознанно и целенаправленно готовил программу производительного рывка, по форме похожего на первый сталинский пятилетний план, к финалу своего второго президентского срока. Самостоятельных аналитиков, ответственных политических мыслителей это не может не настораживать. Почему первая пятилетка не была объявлена раньше, в начале второго президентского срока? Были ли на это объективные, внутренние или внешние (конъюнктурные) причины? Имело ли место запаздывание в понимании ситуации властью? Может быть, это происходило потому, что «грефовский» блок имел неоправданно большое влияние на президента? Но если так, то почему он сохраняет свои позиции в правительстве и по сей день? Каким образом цели, заявленные в Президентском послании, согласуются с его мировоззренческими установками?

Из текста самого Послания-2007 ответ на эти вопросы получить невозможно. Поэтому существует опасность, что кратковременный рывок будет выдан за фундаментальный русский прорыв. Замах при рывке может быть настолько велик и эффектен, что вызовет в обществе временную эйфорию. Однако энергия прорыва значительно отличается от энергии рывка. Рывок мог понадобиться именно в конце 2007 – начале 2008 года, для обеспечения благоприятного фона думским и президентским выборам. Но в таком случае риторика власти может измениться во второй половине 2008 года, когда новый президент и старая президентская команда столкнутся с тем, что энергия роста упрется в бедственное состояние российской промышленной и социальной инфраструктуры. Если это будет энергия рывка, она уйдет на ремонт и реновацию жизненно важных производственных и инфраструктурных фондов (и это еще в лучшем случае). На ремонте эта энергия и заглохнет. Россию подлатают для того, чтобы она еще несколько лет оставалась донором мировой экономической системы, каким она фактически была в годы существования Стабилизационного фонда.

Нужно отдавать себе отчет в том, что в 2008-2009 году страна в любом случае превратится в гигантскую аварийную службу (это продиктовано объективным состоянием всей нашей инфраструктуры). Само по себе это неплохо – если государство профинансирует реновацию того, что износилось с советских времен. Однако только энергия прорыва, только готовность бросить на развитие страны главные ресурсы, в том числе и задействовать резервы, способна привести к реализации планов и целей, продекларированных в Послании-2007.

 

ЗАМЕНИТ ЛИ ИДЕОЛОГИЮ ТЕХНОКРАТИЧЕСКАЯ СХЕМА?

Итак, при фактическом разрыве с рядом положений доктрины Грефа, при отказе от нескольких «священных коров» сформированной на ее базе экономической системы, реального идеологического перелома в Послании-2007 не зафиксировано. Его можно при желании найти между строк, а можно – при противоположном желании – и не найти. Если не заниматься безосновательными интерпретациями и слышать только то, что было сказано, то должно быть понятно: власть даже сейчас воздерживается от идеологического самоопределения. С одной стороны, признается, что трудности пережитой эпохи «едва ли не привели к исчезновению многих духовных, нравственных традиций России». С другой стороны, из причин, приведших к столь угрожающему положению, в Послании упомянуто только одна – «длительный экономический кризис». Об идеологическом вакууме, так же как и о духовном разброде, не сказано ни слова. Что же касается конкретных дел, связанных с нравственным и культурным восстановлением России, в Послании выпукло представлены всего две темы: о значении русского языка (мотив не удивительный в 2007 году, объявленном годом русского языка) и по проекту создания Президентской библиотеки имени Б.Н. Ельцина. Таким образом, идеология не только оставляется за кадром, но и продолжает считаться каким-то излишеством. Следовательно, русский прорыв, фактически заявленный в Послании, не может быть истолкован как выстраданный и выношенный в уме и сердце, а скорее как рассудочно-технократический. Это еще один аргумент в пользу того, что нас ожидает не прорыв, а всего лишь маскирующий сохранение статус-кво короткий рывок.

В Послании говорится, что «долгосрочные приоритеты в социальной сфере, в экономике, во внешней и внутренней политике, в области безопасности и обороны» представляют собой «достаточно конкретный и основательный, концептуальный план развития России». Несомненно, предложение концептуального плана так или иначе связано и с поиском национального пути развития.

Но перед нами не идеология в прямом смысле слова, а ее технократическая замена – план развития России без объяснения целей развития и честного разговора о балансе влияния на процесс заинтересованных сторон (международных субъектов, олигархата, политического класса России, основной массы населения).

В лучшем случае можно надеяться, что речь вновь идет о виртуозном прикрытии по-настоящему больших целей государственной политики, согласно поговорке «не дразнить гусей».

Очевидно, однако, что без ясной идеологии пафосный финал Послания-2007, где говорится, что «каждый гражданин России должен чувствовать свою сопричастность с судьбой государства», повисает в воздухе.

Обсудить в форуме .